Июль-Август 2005 - Приэльбрусье

«Горцы – чума»^[1],  или «Приключений хватит на всех»^[2]
отчёт о горном походе с элементами альпинизма

© 2005 Кис /aka Сергей В. Киселёв/, текст отчёта
&
© 2005 участники похода «Приэльбрусье-2005» турклуба «Переход», фотографии

Начну с небольшой предыстории. Идея горного похода меня томила уже последние года три. Сначала планировалась поездка на Байкал с походом на Тункинские гольцы в 2003 году, сорвавшаяся из-за сильных пожаров в том районе. (Молодец все-таки Серега Иванов, что отважился съездить один^[3]). В прошлом году у меня не сложился поход в Хибины из-за неопределенности с отпуском. А идея восхождения на Эльбрус родилась полгода назад, когда я залез на сайт питерской компании «Ленальптурс» и увидел соответствующее предложение. Предложение было дорогим, но очень заманчивым, поэтому я решил во что бы то ни стало воплотить его в жизнь, пусть даже для этого придется залезть в долги. Я уже настроился, подбил на это дело известных лосей Антоху и Андрюху Савотиных (жаль, что у них в итоге не получилось поехать), как вдруг случайно на глаза попалось объявление питерского турклуба «Переход» в родном Финеке. К тому моменту у меня было еще три запасных варианта: горная двойка в виде восхождения на Архыз с Петроградским клубом туристов (меня не взяли, так как 30%-ный лимит новичков уже был исчерпан), горная единичка в виде ознакомительного похода по Кавказу с тем же ПКТ и сумасшедшая идея поехать в одиночку в самый известный на Кавказе альплагерь Безенги. Так что горы в этом году были бы однозначно в том или ином виде.

За два месяца до дня «Х» началась планомерная и всесторонняя подготовка коллег к моему отпуску: обучение, повышение моральной устойчивости и передача прочих полезных навыков для успокоения акционеров и сотрудников Центрального Банка. Забегая вперед, скажу, что в первый же день выхода на работу мне пришлось написать объяснительную на самого главного шефа о своем отсутствии в отчетный период. Перефразируя известную поговорку, скажу, что если работа мешает горам, то ну ее нафиг такую работу.

В течение полутора месяцев до отъезда я исправно посещал оргсобрания клуба, искал и закупал нужное снаряжение (основными приобретениями стали: комплект раций, треккинговые ботинки и альпинистские очки). Зимним спальником, спасибо ему большое, выручил Антоха. За пару дней до отъезда я смотался на Чернышевскую получить модули общественного питания и начал сборы рюкзака. Как обычно бывает, в самый последний момент выяснилось, что маленький эргономичный велорюкзак у меня остался на даче, и пришлось брать старенький. Вещей получилось очень много, но лишнего почти не было. Разве что пара футболок и обвязки с карабинами (Паша-инструктор на собрании зря обнадежил, что будет возможность полазить). Итого при выходе из дома моя снаряженная масса составила 115 кг, из которых я сам весил всего 76.

22/07-23/07. Еле успел сбежать с работы, предусмотрительно выключив мобильник. Потом оказалось, что когда я грузился в поезд по мою душу активно названивали ЦБшники. Встречались на Московском вокзале у Петра в 15-00. Я приехал вовремя и, на удивление, первый. Стою, жду, никого. Постепенно начали подходить знакомые и незнакомые люди с огромными рюкзаками и лыжными палками. Ближе к четырем прибежал Пашич, быстренько всех построил и повел в поезд грузиться. Нашими оказались почти все верхние полки в вагоне и ни одной нижней, так что тесное общение было осложнено отсутствием посадочных мест. Зато на обратном пути нашими были аж целых два купе, где мы дружно пребывали всю дорогу, наводя на «сокамерников» ужас небритыми загорелыми рожами, огромными рюкзаками и ледорубами. В первый же вечер Паша провел оргсобрание, перезнакомил всех, раздал желтые футболки с символикой клуба, и мы стали Бандой. Коротали время в поезде за преферансом, разговорами, походными байками и прочими радостями плацкартной жизни.

24/07. Утром выгрузились в Минводах (500 м. над уровнем моря). Жара за 30, еле дотащили рюкзаки и общественное снаряжение до автобуса, полчасика погуляли по городу. Лёля даже успела вымыться под душем на вокзале. Наш путь в 150 км. лежал из Ставропольского края в Кабардино-Балкарию, в Баксанское ущелье. Набор высоты за поездку составил около 1800 метров, так что в Азау (2350), где заканчивается асфальтовая дорога, немного поплохело. Почувствовалось резкое снижение влажности и изменение химсостава воздуха. Народ вылезал из автобуса и перетаскивал вещи как в тумане. Мы оставили заброску на восхождение и вернулись на автобусе в Верхний Баксан (1500), пофотографировали речку Адыр-Су (приток Баксана), необычный подъемник, пересели на старенький ГАЗ с откидными бортами и поехали вверх по ущелью с тем же названием Адыр-Су акклиматизироваться. Дорога до ближайшего альплагеря Джайлык – полчаса жуткой тряски в кузове и уворачиваний от веток нависающих деревьев.

Расположились около Джайлыка на поляне перед озером, выкинули шмотки на траву и начали активно их шерстить в поисках ненужных на высоте вещей. Таковых в моем рюкзаке нашлось аж 7-8 килограммов. Заброску в виде временно ненужных вещей и кое-какого снаряжения оставили у МЧСников, попутно у них зарегистрировавшись на маршрут. Во второй половине дня мы спустились по течению реки вниз на километр-полтора и разбили лагерь в лесу на уровне 2000м. Надо отметить, что леса на Кавказе водятся только ниже 2500. Выше идут альпийские луга, морены (нагромождения камней, напоминающие барханы) и снежники. А после 3000 обычно только голые скалы, снежники и ледники.

Дежурили (разводили костер, натягивали тент, готовили еду) на стоянках по палаткам. Нашей, 5-ой палатке, досталось дежурство на втором акклиматизационном выходе на Средних Кичкидарских ночевках (3200). Но об этом чуть позже. Вечером после ужина Паша провел оргсобрание, напомнив основы альпинистской техники и поведения в горах. А потом была произвольная программа: песни под гитару и крепкий сон.

25/07. Встали рано, позавтракали. Малость подташнивало, организм перестраивался на новую воду и продукты. Как вышли на маршрут – отпустило, но появилась другая проблема – жара. Идем постоянно вверх (сначала уклон небольшой, потом приличный, до 30%), приходится часто дышать и обливаться потом. Паша ломит как зверь, по старой туристической привычке пытаюсь за ним удержаться, чтобы потом было больше времени на передых. На первом привале уже хочется сдохнуть, но пара кружек ледяной воды из ручья и свежий ветерок возвращают к жизни. Слабоваты мы для гор, жители северных лесов, слабоваты. На втором переходе стало полегче. Пашич сбавил темп, да и я не рисковал дышать ему в спину. Еще привал, еще рывок вверх и, перебравшись через морену, группа вылезла на плато около Турьих озер (3100) под перевалом Джаловчат. Большую часть плато занимает мелкое озеро, образовавшееся из воды тающих ледников. Посередине озера плавают айсберги. Непривычная картина, надо признаться, для конца июля.

На стоянке мы расчистили места для палаток, привалили тент камнями и привязали к близлежащим валунам противоштормовые растяжки. Так, на всякий случай (ой как пригодилось). Поставили лагерь, дежурные начали кипятить воду на горелках, а остальные пошли загорать и осматривать окрестности. Солнце жарило беспощадно, и очень хотелось развалиться на камушках в плавках, но нельзя – сгоришь за полчаса из-за переизбытка ультрафиолета. На 3000 его раза в 2,5-3 больше, чем внизу, а на 5000 – в 6 раз. Особенно сильно народ обгорел во время восхождения, так как все находились длительное время на солнце. Не помогал даже крем с максимальной степенью защиты, хоть мазались каждые полчаса. Не минула чаша сия и меня – нос слезал активно и безапелляционно.

Как только дошли до места стоянки, я начал активно прислушиваться ощущениям в организме. В течение дня и ночи немного побаливала голова, чаще, чем обычно, приходилось дышать и медленнее двигаться. Ходишь как ёжик в тумане. Особенно заметно влияние высоты стало ночью – я практически не сомкнул глаз, а на утро даже не хотелось спать. Уже на такой высоте госпожа «Горняжка», как ее ласково называют альпинисты, начинает со всеми играть в свои игры. Ее основные проявления: головная боль, тошнота, рвота, одышка, нервозность, усиленное сердцебиение, общая слабость, сонливость, апатия и даже галлюцинации. На мою долю выпал повышенный пульс (около 75 даже в середине ночи, вместо нормальных 55-60), частое дыхание (лежишь себе в палатке, пытаешься уснуть, а дышишь как при легком беге) и несильные головные боли. Так организм реагирует на разряженный воздух и заметное снижение атмосферного давления.

Погода была великолепная, но уже через час налетела безобидная тучка и жестоко посыпала нас крупным градом. Пришлось забежать в чем были под тент, растянутый посередине лагеря на горнолыжных палках, и держать его руками, чтобы не улетел при шквалистом ветре. Тучка прошла, и через несколько минут опять все стихло. Засветило солнце, и народ вылез на свет божий из укрытий. Но не тут-то было. Через полчаса налетела еще одна такая же маленькая тучка. Хорошо хоть мы за это время успели укрепить тент и привязать его покрепче к камням. Ветер был такой силы, что тент за счет парусности на растяжках легко поднимал попеременно здоровые валуны килограммов на 20-25. Пришлось его обкладывать камнями почти по всему периметру.

Пообедав и поискав у соседей свободные кошки (альпинистское металлическое приспособление с шипами, крепящееся на подошвы ботинок для передвижения по льду и снегу) первая группа добровольцев пошла на ледовые тренировки. Кошки мне попались хорошие (спасибо Жене-студенту), Grivel. Проблем с ними не оказалось, разве что протектор ботинка сначала никак не хотел влезать в переднюю затяжку. Справившись с небольшими техническими трудностями, группа, ведомая бессменным Пашичем, поперлась к ближайшему снежнику, одела кошки и поползла на ледник. До тренировочного ледника на 3200 поднимались около получаса, получая инструктаж и привыкая к опасным железякам на ногах (Игорек на обратном пути прилично разорвал себе штаны, а я пару раз тыкал шипами в ботинок, от чего на нем остались глубокие царапины). Ледник поразил своей монументальностью и цветом. Серо-синий лед, казалось, лежит здесь без изменений уже тысячи лет (хотя так, наверное, и есть) и ничто не способно нарушить его многовековой покой. На фоне этой глыбы в 100 метров высотой я почувствовал себя ничтожным одноклеточным организмом, копошащимися у подножия. Тут Пашич схватил два ледоруба и, показывая пример, размашисто полез наверх. Тренировочный склон ледника был в среднем градусов 45, поэтому подниматься можно было просто в кошках, но с ледорубами оказалось гораздо комфортнее. «Забежав» на высоту метров 10-ти Паша показал последовательность действий самостраховки при срыве: спуск на спине по склону, переворот в движении на грудь, вбивание ледоруба в склон, сильное давление телом на рукоятку и, при снижении скорости, финальное торможение расставленными в стороны кошками. Интересная техника, неоднократно отрепетированная мной на горнолыжных склонах в Коробицыно, хоть и без альпснаряжения. Так что овладеть ею не составило труда.

Сначала мы не думали, что эти знания реально пригодятся в течение похода, так как при 2-ой категории сложности он технически довольно простой. Даже маршрут восхождения проходит по склонам с максимальным уклоном до 40 градусов (у скал Пастухова (4800) и местами на подъеме от Седловины до Западной вершины). Но одного участника похода техника самостраховки практически спасла от серьезных травм при срыве со склона Эльбруса.

Самостраховку отрабатывали многократно всем составом, после фотографировались на фоне снежных вершин и только собрались идти обратно, как недосчитались двух бойцов. Оказывается Саня и Лёха московские вдруг вспомнили, что надо запечатлеть исторический момент, и начали друг друга снимать в разных позах на леднике. Мы к этому моменту уже возвращались в лагерь и были на приличном отдалении. Пришлось ждать балбесов. Спускались без особых проблем, смотрели по сторонам и наслаждались видами. По морене метрах в 400 от нас бегали горные козлы (или все-таки серны?), но мы не рискнули пойти их ловить. Развлечение оставили на потом.

Пока первая группа ходила на ледовую тренировку, вторая половина лагеря прогулялась за озеро, спустилась к травяным склонам и пофотографировала малый водопад. Все были полны впечатлений и, поужинав, расползлись по палаткам спать.

26/07. Но не тут-то было. То ли сказалась чашка капитанского чая (с 30 гр. спирта чтобы не заболеть), выпитая за ужином, то ли горная болезнь, то ли сильная нагрузка в течение дня, но я не сомкнул глаз всю ночь. Лежал, думал о жизни и слушал завывания ураганного ветра и стук града по тенту. Спать не хотелось вообще, и, не только мне. Утром сопалаточники признались, что тоже практически всю ночь не могли уснуть. Воплотилась в жизнь альпинистская поговорка «снизу жестко, сверху плющит».

Сразу после рассвета ветер усилился и активно начал срывать общий тент, закрепленный на лыжных палках и камнях. Его болтало по ветру, а дежурные и еще пара добровольцев тщетно пытались водворить буйного в рамки приличий. Через полчаса с помощью камней и такой-то матери тент кое-как приобрел привычное обличие. Герои-дежурные в жутком холоде и на ветру разожгли горелки и даже умудрились вскипятить воду. Народ постепенно выполз из палаток, слопал кашку со сгущенкой и начал приходить в себя.

После завтрака группы поменялись: вторая пошла на ледник, а первая, к которой принадлежал и я, - на водопад. Накрапывал мерзкий дождик, и идти на крутых склонах по скользкой траве и камням даже с палками было страшновато, так что адреналин потихоньку начал вырабатываться. Сделав пару траверсов (перемещений вдоль склона без набора или сброса высоты) по ближайшим склонам, мы спустились к малому водопаду, а ниже по течению перебрались через реку. При переправе, естественно, неслабо намочили ноги и решили немного развлечься: опробовали новомодный вид экстремального спорта – каньонинг – в действии. Впечатления потрясающие! Наверное, самые сильные за весь поход, если не считать восхождение. Карабкаешься вверх по колено в ледяной воде по шатким камням в мощном белом потоке, пытаясь противостоять силе бурной воды и не упасть при этом. Опасно, конечно, так как уклон у реки большой, а ниже по течению грохочет водопад метров на 50. Но это только придает силы и желание идти дальше.

Переправив всех наших на другой берег мы спустились к основному водопаду и полчаса пытались подойти к нему поближе и сфотографировать с нового ракурса. Он того стоил. Лёха-брат с Филом даже решили выйти из лагеря пораньше при спуске в долину, чтобы подойти снизу и сделать пару красивых кадров. Время прогулки начало подходить к концу, и мы двинулись в лагерь. Пообедав и собрав пожитки, вся толпа пошла вниз в долину. Первый акклиматизационный выход заканчивался.

Часа за полтора-два мы бодренько спустились к станции МЧС, затупив лишь на одном из поворотов. И даже умудрились выкинуть мешки с мусором (которые со стоянки несли с собой) МЧСникам в помойку, пока никто не видел. Расположились на полянке около их базы, зарегистрировались как вернувшиеся в целостности и сохранности, вытащили заброску и стали перекомпоновывать рюкзаки. Часа два мы провели в ожидании Паши и пацанов-любителей водопадов у МЧС. Вскоре появился Пашич, успевший пробежать по альплагерям, и мы выдвинулись. Оказалось, что ни в Джайлыке, ни в Уллу-Тау мест нет, и мы будем опять прятаться в «зеленке», так как дикие стоянки на территории ущелья запрещены. В итоге встали практически у дороги ровно между альплагерями на 2100. Дежурные и все остальные начали активно ставить палатки, натягивать тент и готовиться к приему пищи.

Надо отметить, что связи с Лёхой и Филом не было уже несколько часов, и мы решили оставить Оглу с Женей-студентом у МЧСников с одной из моих раций. В лагере ко мне с озадаченным видом подошел Паша и сказал, чтобы я собирался: взял все самое необходимое и был готов. Ну, тут я решил, что с пацанами случилась беда, и побежал собирать штурмовой рюкзак с теплыми вещами, веревками и орехами, чтобы налегке было удобнее искать их в горах. Собравшись и взяв палки, подошел к Паше проинформировать, что готов. Пашка удивился, увидев у меня в руках палки, но все же сказал присоединиться к первой группе и идти в Уллу-Тау. На выходе из лагеря я спросил у народа зачем нам в Уллу-Тау? Это же в другую сторону! Оказалось, что Пашич просто компоновал группы помыться в душе и в запарке не удосужился рассказать о цели прогулки. Тут я опешил, вернулся в лагерь и объяснил инструктору ситуацию. Он не удивился, но посоветовал все же пока идти в душ, что я и сделал.

Периодический обмен краткими сообщениями со вторым инструктором, Оглой, по рации наводил на мысли, что с пацанами что-то случилось. Скальный обрыв около водопада почти отвесный и очень опасный после прошедшего дождя. Напряжение нарастало. Парней не было на связи уже несколько часов, начинало смеркаться, так что даже МЧСники пошли бы их искать только на следующий день. Но, слава Богу, на выходе из душа в рации раздался усталый голос Оглы с вестью, что они нашли заблудших и идут в сторону лагеря. А так, как за полчаса на Кавказе становится абсолютно темно, они просили их встретить на дороге. Так что мы, оставив Пашу в душе, побежали с налобными фонариками из Уллу-Тау навстречу. Как раз на подходе к лагерю мы встретили насупленную Оглу, задумчивого Женю и потупивших взгляд Фила и Лёху-брата. Они выглядели замотанными и виноватыми. В итоге после ужина Паша им вставил по первое число, но через полчаса к парням вернулась прежняя манера общения. Шутки посыпались как и раньше. Поняли они до конца свою ошибку или нет – для меня осталось тайной. На деле оказалось, что они, как и собирались, пошли на водопад, сфотографировали его со всех возможных сторон, а потом перешли на другой берег потока и стали спускаться по сыпучей морене градусов в 45. В итоге они заблудились, что для меня удивительно, так как Джайлык хорошо виден практически со всех склонов и выйти к нему не должно было составить труда. Парни шли через морены без тропы и выбрались на дорогу аж у насосной станции – в нескольких километрах от места общего сбора ниже по течению Адыр-Су. Хорошо то, что хорошо кончается. А то народ грешным делом уже начал потихоньку с ними прощаться. Поторопились, слава Богу. В дальнейшем эта парочка «отработала» свою вину по полной программе помогая спускать Диму с Седловины Эльбруса, но обо всем по порядку.

На наш вечерний огонек зашли люди из Уллу-Тау, оказавшиеся знакомыми спелеологами Оглы и Ромы. И когда все уже расползлись по палаткам отдыхать перед трудным утренним восхождением на вторую акклиматизацию, Ромыч начал петь песни под гитару. Хорошо, что запала хватило только на час, а то бы пришлось вылезать из палатки и «успокаивать» его.

27/07. Утром после завтрака Пашич устроил всем разгон. Наверное, выходили эмоции предыдущего вечера. Народ быстренько собрался и в хорошем темпе потопал под рюкзаками на вторую высокогорную ночевку. Выход планировался на одну из возможных ночевок: Нижние, Средние или Верхние Кичкидарские или на Райские. Всех, естественно, заинтересовало последнее название. Раем оказалась площадка на высоте около 3000, куда от основной тропы вел жуткий сыпучий подъем с перепадом высот более 400 метров и 40-45 градусов уклона. Мы туда ползти не риcкнули, а пошли по основой тропе на Средние Кичкидарские. Надо признаться, что этот переход из меня вытянул очень много сил. За четыре часа подъема группа преодолела 1100 метров перепада. Но при этом в рюкзаках болталась вся заброска, которая до этого лежала в МЧС. Мой рюкзак потяжелел до 28 килограммов. Его по дороге-то трудно тащить, а тут еще в гору приходится. Так что организм активно сопротивлялся и не хотел идти. Он просил пить, есть, спать, лишь бы не идти, но в итоге, ругаясь сам с собой, дополз-таки до стоянки. Дополз и упал. Минут через 10 немного отпустило, мы поставили лагерь, сходили помыться и даже сообразили из камней что-то вроде большого обеденного стола со стульями.

Место для лагеря оказалось потрясающим. Оно находилось практически в середине цирка гор-четырехтысячников с заснеженными вершинами и было закрыто небольшими моренами от ветра. Явно это было дно высыхающего в середине лета горного озера, так как поляна образовывала правильный эллипс, и палатки мы ставили на ровный песок.

Нашей палатке очень повезло с дежурством: погода стояла хорошая, вода недалеко, да и ее готовили на горелках. Вечером после ужина началось настоящее горное светопреставление. Снизу из долины начали подниматься облака. Они периодически проходили рядом со стоянкой и даже через нее. Ощущение потрясающее, когда рядом с тобой проходит настоящее облако. А вечером при свете лампы мы пару часов пели всевозможные песни и смотрели на звездное небо.

28/07. Хорошенько выспавшись и приготовив завтрак, группа, ведомая Оглой, пошла на охоту. Уж больно хотелось свежего козлиного мяска. А козлов бегало вокруг довольно много. Одна любопытная козочка даже рискнула подойти на 30 метров к лагерю, но моментально была спроважена «ревнивым мужем» обратно на безопасное расстояние. Группа человек из 20 поползла наверх по крутому травяному склону за скалы рядом с лагерем. Надо признаться, что погуляли великолепно. И не устали особо, а свою порцию адреналина получил каждый. Приходилось местами подниматься по очень крутому склону чуть ли не на карачках, да и спуск по 300-метровому камнепаду оказался не из легких. Все наснимали много красивых фотографий и через полтора-два часа вернулись в лагерь без потерь. Пообедали, собрали палатки и пошли вниз в долину. Шли довольно быстро и легко, как и при первом спуске. Правда, внизу я умудрился опять промочить ноги, соскользнув с камушка при переправе через реку, да под конец пути ножки немного дрожали от непривычной нагрузки.

Вечером прогулялись в Уллу-Тау помыться, а я еще побегал по альплагерю в поисках телефона, так как уже 4 дня не звонил домой, а предупреждал, что связь будет раз в 2-3 дня. Но мои надежды не оправдались. Телефона не оказалось. Народ общался только по рациям. Пришлось ждать следующего утра.

29/07. Утром собирались и долго ждали грузовик, проворонивший нашу стоянку. Пашич его поймал только в Уллу-Тау. Погрузились без проблем, но когда поехали вниз по ущелью, и я встал посмотреть на дорогу, то лучше бы я сидел на месте ровно. Дорожка была с очень сильным уклоном, и казалось, что грузовик сейчас перевернется прямо через капот. Я сел и до Азау не выпендривался. На подъемнике у Верхнего Баксана народ достал мобильники и начал активно получать-отсылать смски пачками. Я решил, что разговаривать, когда рядом гогочут 24 балбеса, желающие дать совет, не очень приятно и отложил звонок «на Родину» до Азау. На трассе всех попросили пригнуть головы в кузове (наверное, водила боялся ДПСников, которых я ни разу не видел за все наше пребывание в Приэльбрусье, но скорее для улучшения аэродинамики).

Лагерь мы поставили на поляне Азау, и Пашич быстренько всех праздно шатающихся спровадил таскать дрова. «Горным дровосеком» пришлось поработать и мне. Техника сбора горных дров интересная: залезть в шлепках повыше на ближайший склон и кидать как можно ближе к лагерю сверху бревна и сучья. В итоге народ за полчаса натаскал кучу дров высотой метра 2. Мы их и за 3 дня не сожгли бы, но главное для инструктора – люди при деле. День прошел довольно буднично: сходили за заброской в Азау, немного позагорали, искупались с Игорем в ледяном Баксане. А еще сбегали (именно сбегали) за прокатным снаряжением в Терскол. Вечером нашли время и вкусили местных шашлыков из высокогорных барашков. Мясо великолепное, но вот вино оставляет желать лучшего. Поправив здоровье, группа пошла в лагерь отдыхать. Тем более, что завтра наверх, да и ночью надо было дежурить. Каждая палатка дежурила по часу. Наша очередь выпала на 4-5 утра. Выйдя из палатки и приняв пост, мы с Игорьком обнаружили сидящей у костра Варту. Она, оказывается, не спала всю ночь и составляла компанию всем дежурным. Периодически мы с фонариками ходили по лагерю и осматривали все его укромные уголки в целях профилактики возможного нападения «воинствующих горцев, жаждущих наживы». А по большому счету почти все время сидели у костра и травили байки. Игорь, как всегда рассказывал какие-то ужасы из своей студенческой бытности, а я периодически их разбавлял разными походными курьезами. Дальше мы разбудили шестую палатку и пошли досыпать свои официальные 2 часа.

30/07. Ранний подъем дался непросто, хоть и вставать на природе гораздо легче, чем в душном городе. Народ, как сонные мухи, ползал по лагерю, собирал шмотки и неохотно впихивал в себя завтрак. Еды оказалось очень много, и бутики с сыром все никак не могли найти своего уничтожителя.

Часам к 8-30 мы подтянулись с многочисленными рюкзаками и баулами к первой канатке (от Азау (2350) до станции Старый Кругозор (3000)), дождались отстающих и полезли в вагончик. Как мы там все поместились c огромными рюкзаками (хоть и ехали группами) – остается загадкой. С нами ехала еще пара групп иностранцев. Они выглядели сосредоточенными и постоянно косились на наших девушек, смеющихся от души. Подумали, наверное, в очередной раз, что русские – странный народ. Да, есть такое дело ;-)

Пересев на вторую канатку, мы поднялись до станции Мир на 3500 и остановились немного передохнуть и подождать следующие группы. Было немного свободного времени, так что получилось сделать несколько великолепных фотографий. Вид с края скалы открывался потрясающий – Баксанское ущелье осталось где-то внизу, а прямо под нами на уровне 3200 медленно и чинно проплывали облака. Вокруг – панорама Главного кавказского хребта, ледники и гордый Эльбрус, возвышающийся над всем этим великолепием вечных снегов на 2 километра.

Наконец, подошли остальные, и Пашич повел группу к креселке (допотопной, но все еще безотказно действующей). У многих наших ребят, которые еще не катались на таких веселых аттракционах, захватило дух. Слава Богу, что горнолыжный курорт «Красное озеро» под Питером дал первичные навыки пользования этим агрегатом, и я знал, что от него можно ожидать. А ожидать можно многого: при посадке надо согнуть ноги в коленях, чтобы кресло больно тебя не пнуло; проезжая на малюсеньком гладком сидении на высоте 10-15 метров над голыми скалами с рюкзаком на коленях не застегнуть страховку из-за габаритов рюкзака, так что когда при прохождении опоры кресло наклоняется вперед и начинает раскачиваться, надо крепко держаться руками, чтобы не сползти с насиженного места; ну и при высадке нужно успеть быстро отбежать в сторону, если не хочешь поехать вниз, сделав круг почета вокруг опоры подъемника. Справившись с этими небольшими трудностями все 25 человек оказались на высоте 3800 у знаменитых Бочек, жилых вагончиков-теплушек, привязанных тросами к скале для устойчивости.

Следующим нашим «техническим этапом» был ратрак. Паша решил, что надо побыстрее доехать до Приюта Одиннадцати и занять хорошее место. Поэтому мы активненько погрузили все вещи на заднюю площадку ратрака, залезли на него сами и поехали. Зрелище со стороны, думаю, было феерическое: 25 человек в три этажа с огромными рюкзаками уместились на площадке в 10 кв. м. и еще умудрялись с нее не падать на поворотах. Держались все как могли. Особенно тяжело было Диме, который стоял рядом с выхлопной трубой. Помимо приятных запахов (зверские машины питаются соляркой в умопомрачительных объемах) ему еще выхлопом оплавило у плеча синтетическую куртку. Те, кто сидел (если состояние полусидя-полустоя-полупадая-полудержась можно так назвать) даже иногда успевали махать руками проходящим мимо людям. Мне такое удовольствие не довелось испытать, так как стоял (методично падал) в середине и пытался держать еще четверых падающих. Долго ли, коротко ли, добрались мы до Приюта 11. Высоту Приюта над уровнем моря в разных источниках называют разную то 4100, то 4200. На карте, купленной в Терсколе в магазинчике «Альпиндустрия», Приют обозначен между высотными параллелями 4000 и 4050 метров. Так что я, округлив, буду считать, что это было ровно 4000.

Старый Приют 11 представляет собой подобие крепости Баярд, уменьшенное во много раз, и без внутренних помещений. Такие же окна-бойницы, такие же толстенные стены, никакой крыши, только внутри – полная разруха. Многие годы в нем ночуют и акклиматизируются сотни и сотни альпинистов. Вывоз остающегося мусора, к сожалению, никак не организован, хоть все и платят довольно солидную пошлину за пребывание в высокогорном районе. А сопутствующие услуги вроде ратрака или проживания на Бочках стоят вообще непомерных денег. Некоторые группы собирают свой мусор в мешки и спускают вниз в долину, но не все, к сожалению, такие сознательные.

На этой высоте сравниться по удобству проживания со старым Приютом может только хижина «Дизель Хат», расположенная на 10 метров ниже по склону. Там есть крыша и даже удобства, хоть и на улице (мы ими с удовольствием пользовались, но об этом отдельный разговор). Говорят, Приют был построен в середине прошлого века и в разное время он был секретным военным объектом, геодезической станцией и прибежищем для туристов и спортсменов. Где-то в 70-80х годах случился пожар и больше его не восстанавливали. Зато рядом построили хижину с современным названием «Дизель Хат», где живут альпинисты (в основном иностранцы) в период акклиматизации перед восхождением на Эльбрус. А дикари, которые не успели рано утром (как мы) захватить старый Приют, ставят палатки на голые скалы (ровных мест очень мало) или прямо на снег. Но снег – это еще полбеды. Самое ужасное на Эльбрусе – это ветер. Он традиционно очень сильный и никакие противоштормовые растяжки не помогают. Альпинисты спасаются лишь тем, что обкладывают палатки кубами снега и льда, немного защищающими хрупкие жилища от сильных порывов.

Ставка Паши на скоростной подъем оказалась верной (вот, что значит опыт), и мы буквально выгнали из Приюта нескольких итальянцев, собиравших лагерь. Еще в течение всего дня заходил народ и просился «на поселение», но мест для палаток уже не было, да и 25 человек для такой небольшой площади вполне достаточно.

Теперь можно подробнее остановиться на описании горной болезни, которую мы на 4000 все, естественно, почувствовали. Как я прочитал потом в книге об опасностях в горах, оказывается на Кавказе «горняжка» ощущается на самых небольших высотах, по сравнению с другими горами Евразии. На Кавказе признаки заболевания горной болезнью проявляются уже на высотах 3000—3500, на Алтае, в Фанских горах и Памиро-Алае—3700—4000, на Тянь-Шане—3800—4200 и Памире—4500—5000, в Гималаях (так как основное плато в среднем расположено на уровне 4-5 км над уровнем моря) – с 5000. Если на акклиматизации на 3100-3200 надо было ходить немного медленнее обычного и дышать чуть глубже, то на 4000 при попытке пробежаться или сделать пару резких движений с нагрузкой (снять рюкзак с ратрака) велика была вероятность «поплыть». Первые час-два, когда еще в организме было достаточно «старого» кислорода влияние высоты почти не ощущалось, но потом стало тяжелее. Я еще удивлялся, почему люди, приехавшие из Азау на экскурсию к Бочкам или Приюту, так бодренько бегают. Для того, чтобы ощутить влияние недостатка кислорода и снижения атмосферного давления (на 4000 оно около 480 мм. рт. ст., а на 5000 – около 400 мм. вместо привычных для нас 760), надо провести на высоте несколько часов, и организм начнет приспосабливаться к новым условиям обитания.

Так что через пару часов многих пришибло: некоторые упали в палатки и провалялись там с головной болью и тошнотой до ужина, некоторые глотали обезболивающее, некоторые как сонные мухи ходили по лагерю в полной апатии. Но половина народа была довольно бодрая. Слава Богу, что я оказался в их числе, несмотря на все предсказания родителей, что мне на высоте будет плохо. Тяжеловато было ходить, одышка появлялась даже после прогулки до туалета и обратно, немного болела голова. В покое «горняжка» почти не ощущалась, зато при нагрузке – совсем другое дело. Особенно хорошо я это понял ночью на восхождении.

День прошел спокойно и без эксцессов. Мы созерцали окружающие красоты, старались прийти в гармонию с природой и морально готовились к предстоящему восхождению. Подготовили снаряжение и легли спать около 19-00, а в 2 часа ночи дежурные уже подняли лагерь. И тут началось самое интересное!

31/07. Всё как-то нереально: свет газовой лампы, сильный ветер, холод и кромешная тьма вокруг. Завтрак был специфический, особенно запомнилось сало, которое никак не хотело съедаться (сало – один из наиболее правильных продуктов при длительных серьезных нагрузках: долго переваривается и легко усваивается). Надев на себя кучу вещей, получив последние инструкции от Паши и нацепив снаряжение около 2 ночи мы выдвинулись из лагеря. На мне была футболка, толстовка, шерстяная спортивная куртка, толстенный шерстяной свитер, горнолыжная куртка, двое штанов и жарко не было даже при нагрузке. Внизу, в Терсколе и Азау, несколько раз слышал от разных людей слова (наверное, местную поговорку), что на Эльбрусе запаренных не находили, а вот обмороженных – сколько угодно. Правильно говорят. Даже в конце июля ночью температура была около –10. Плюс сильный ветер дул с запада. Так что горнолыжный подшлемник под шапкой тоже не помешал. Правда, днем на спуске, когда стало припекать солнце, пришлось снять часть вещей.

Поначалу было даже интересно идти, хоть и трудновато, но через час подъема я стал постепенно переходить на автопилот и принял следующую технику ходьбы: переставляешь палки вперед, переносишь на них центр тяжести и втыкаешь ногой кошку в лед, потом опять переставляешь палки, переносишь корпус вперед и втыкаешь вторую кошку. Так я и шел последующие 6 часов, как в тумане. Подъем помню не очень отчетливо, все было как-то однообразно и изнуряюще тяжело. Дышать приходилось как при быстром беге на 2-2 (два быстрых вдоха носом, два быстрых выдоха ртом), а при остановке на отдых еще быстрее (вдохов 50-60 в минуту), иначе начинал «плыть». Сильно спасала сидушка. Через каждые шагов 50-100 останавливался, чтобы отдышаться, упираясь плечами в палки, а каждые шагов 500 присаживался. На практике оказалось, что недостаток кислорода действует на организм еще и крайне усыпляюще. При «сидячей остановке» я почти каждый раз проваливался в сон на пару минут, а потом, спохватившись, вставал и шел дальше. Причем засыпал настолько незаметно и быстро, что почти не успевал этому сопротивляться. Внизу некоторые ребята рассказывали, что засыпали даже на ходу, а при падении просыпались от удара о снег. Так что остаться в горах навсегда элементарно. Многие так и засыпают на высоте, когда рядом нет людей или в метель. И не просыпаются…

Но не будем о страшном. Подъем в целом был технически простым: уклон от 15 до 40 градусов. Сначала от Приюта все идут прямо вверх по леднику Гарабаши до скал Пастухова на 4800. Со скал открывается феерическое зрелище: весь ледник в темноте усеян маленькими огоньками от налобных фонариков восходителей и похож на звездное небо под ногами. В этот день кроме нас, наверное, еще человек 100 пытались зайти на вершину. Благо, с погодой очень повезло. У скал Пастухова перепад метров 200 по высоте был под 35-40 градусов, трудный участок. На скалах меня застал рассвет. По ощущениям было около 5 утра. Вдруг где-то глубоко во внутреннем кармане куртки зазвонил телефон. Я попытался его вынуть, но пока скинул перчатки и расстегнул куртку, телефон успел отрубиться (кончилась зарядка). Я так и не узнал, кто мне звонил…

Рассвет как-то не запечатлелся в памяти. Состояние было такое, что ни о чем, кроме последовательности перестановки ног, ритмичности дыхания и попыток прогнать страшное желание на всё плюнуть, остановиться, лечь и уснуть прямо на льду, думать не получалось. Помню только мысли, что, наверное, рассвет красивый и надо его сфотографировать. Сравнить ощущения в тот момент можно с ходьбой вверх по лестнице с рюкзаком после сильного гриппа. И чем выше я поднимался, тем тяжелее становился «рюкзак». В течение первой пары часов – около 20 кг., а на подходе к Седловине – около 30. Такое сравнение родилось уже после спуска в долину Азау. Мы уезжали из Баксанского ущелья, и 30-килограммовый рюкзак за плечами при ходьбе в горку напомнил недавнее восхождение.

За скалами Пастухова начинался траверс Восточной вершины, бесконечно длинная тропка в снегу см. 50 в ширину, около 15 градусов уклона с деревянными палочками слева от нее через каждые 50-100 метров для ориентира. Вот эта мерзкая тропа и отняла у меня все оставшиеся силы, но я запомнил обиду и обязательно отомщу! Траверс до Седловины занял три часа, и за это время я проклял все на свете. Идти стало совсем тяжело. Я часто отдыхал, воздуха сильно не хватало, слабость усиливалась. Пару раз меня обгоняли иностранцы – мощные загорелые мужики, упакованные снаряжением не на одну тысячу американских рублей. Для них Эльбрус – это легенда. Высочайшая гора Европы. И они рискуют ехать в Кабардино-Балкарию, практически зону военных действий, чтобы покорить эту, только на первый взгляд, простую вершину. Для жителей России, всё чуть проще: родная страна, привычка к жизни в напряжении и подсознательном страхе. Поэтому на фоне хорошо подготовленных и сосредоточенных иностранцев мы выглядим как туристы на экскурсии. Но это не мешает нашим девушкам на подъеме обгонять одну группу иностранцев за другой. Вера – молодец! В тот день, судя по всему, она была первой на вершине.

Под конец перед Седловиной начал давать сбой и автопилот, чего со мной раньше не случалось. Готов был ко всему: к жуткой головной боли, к слабости, к головокружению и тошноте, но не к банальной усталости ног. Зря я что ли десятками километров ходил и бегал перед Эльбрусом?! Да и многочисленных походов с переходами по 40-45 км в день с тяжеленным рюкзаком тоже не хватило. Ноги прямо подкашивались, не помогали даже попытки опереться на палки. И после нескольких падений от небольшого порыва ветра я решил ограничиться Седловиной. Ведь еще надо идти вниз. Посидев на траверсе минут 10, поболтав с одним из наших москвичей и попросив его сделать пару снимков меня несчастного, я пошел дальше к перевалу Седловина (5200). Народу там было много. Люди сидели группами по 2-3 человека и отдыхали перед финальным штурмом Западной вершины (5642,7 м.). Немного не доходя общей стоянки я повернул назад и постарался себя убедить, что доползти до Седловины – уже шикарно. Кстати, перевал Седловина считается 1Б сложности. Для начала сойдет. ;-) Убеждение прошло успешно и быстро, так как идти куда-то вверх уже просто не моглось.

На спуске я встретил несколько человек из нашей группы: сидящего у тропы Диму, на котором не было лица, но он не внял моему предложению спуститься вниз; ЖЖеньку, которую я развернул на 5000 назад, ибо она уже искала человека, который бы прекратил ее многочасовые мучения; Лёлю где-то на 4900 (мы с ней договорились, что она дошла до 5000), которую насильно пришлось развернуть и сопровождать вниз, так как ее сильно тошнило, но «дурная голова», как известно, ногам покоя не дает; Люду, которая шла очень-очень медленно спиной вперед. Это было ее второе восхождение на Эльбрус. В прошлый раз она не успела по времени и дошла только до Седловины. Но этот раз Люда вышла на час раньше других и после 14 часов подъема достигла своей заветной цели. Есть еще Женщины в русских селеньях! Правда, после спуска ее до самого вечера выворачивало наизнанку, но это небольшая плата за счастье побывать на вершине. Потом, уже внизу я узнал, что Петя на траверсе выронил термос и, пытаясь его поймать на лету, в падении рассек себе ногу кошкой. Осмотрев рану и посчитав ее неглубокой, Мужик пошел дальше и даже дошел до вершины. Я несколько раз видел на траверсе следы крови, но посчитал, что это у кого-то течет из носа. Вечером его пришлось отвезти в больницу в Тырныауз накладывать швы, но это уже другая история. Главное, что Пётр дошел, и смог сам спуститься.

Хуже дело обстояло с Димой. Этот герой-разрядник потом в Азау рассказывал в красках свои приключения. На восхождении он решил, что отравился салом, и поэтому его всю дорогу тошнило. Но когда перед глазами поплыли цветные «мультики», он понял, что это не сало, а все-таки его хорошенько накрыла «горняжка». Но было уже поздно. Дима начал отключаться. Его бледно-зеленую рожу на 5100 я помню хорошо, но разве этого великовозрастного лося можно в чем-то убедить?! В принципе, судя по фотографиям, я на тот момент выглядел не лучше. Дима пошел дальше. И в один прекрасный момент прилег около Седловины отдохнуть. Сколько времени прошло неизвестно, но факт тот, что какой-то американец его растолкал и, получив изрядную порцию объяснений на английском, что Дима, мол, отдыхает, и все O'K, отвалил. Прошло еще немного (или много) времени. Димой на этот раз заинтересовали чехи (Боже, храни чехов!). Мужики оказались профессионалами и, поняв, что наш герой нетранспортабелен по причине почти полного отсутствия координации движений, начали его потихоньку на руках спускать к скалам Пастухова. Затем к ним присоединились еще двое наших, Лёха и Фил. Так они его и тащили несколько часов с Седловины то под руки, то на веревках.

Я в это время уже спустился в базовый лагерь на Приюте. Быстрый спуск с тремя небольшими остановками на отдых занял целых три часа (!). Только на спуске я понял, как много мы прошли ночью. Потрясающе много. Кажется, что Приют уже рядом, и тут за перегибом ледника открывается долина, а в конце нее еще один перегиб. А за тем перегибом еще два и так далее. Расстояние в горах очень обманчиво. Ночью я не почувствовал, что весь ледник как стиральная доска, да и от Приюта этого не видно. Изображение накладывается друг на друга и кажется, что впереди абсолютно гладкий и равномерный подъем.

Спускаться оказалось гораздо легче, чем подниматься. Шли с приличной скоростью и почти без остановок. Только мешал раскисший на солнце снег и куча теплой одежды, которую некуда было убрать. По пути пару раз разговаривали с поднимающимися на акклиматизацию альпинистами, приветствовали восходителей и радовались жизни. Зато когда я пришел в Приют, голову сжало как тисками. Полчаса лежал в одной позе и не мог пошевелиться. Оказалось, что это нормальная реакция организма. Такую пытку проходили все восходители нашей группы без исключения в той или иной степени. Минут через сорок я оклемался и стал потихоньку собирать вещи. Пашич всех поторапливал, чтобы успеть спуститься до закрытия креселки. В итоге, перекусив на скорую руку и максимально собрав лагерь, небольшая группа спустившихся пошла вниз к Бочкам. Инструктор-зверюга остался ждать остальных и взял одну мою рацию на всякий случай. К тому моменту уже было известно, что с Димой проблемы, и мы готовились эвакуировать его со скал Пастухова. Билеты на креселку были у Ксюхи, и мы, договорившись с дежурным, стали по одному спускать наших вниз с наказом ждать на станции Мир. Дальше в течении трех часов мы переговаривались с Пашичем, отправляющим партии наших вниз, встречали их у Бочек и сажали на креселку со словами вроде «это наш одиннадцатый человек и наш тринадцатый рюкзак». Креселка в тот день работала на удивление долго, и 13 человек удалось отправить вниз цивилизованно. Но затем голос Паши в рации попросил вызвать ратрак для Димы и заехать на Приют за остальными. Я сторговался с водителем на 5 тыщ деревянных, и мы поехали. Забавно было ловить на себе взгляды изумленных людей, идущих пешком по леднику, когда мы с Ксюхой вдвоем проезжали мимо на ратраке. Но я вел себя корректно, приставать к девушке инструктора – себе дороже. Заехав на Приют за Пашей, ратрак поехал на скалы, подхватил на борт полуживого и полувменяемого Диму сотоварищи и спустил всю нашу группу к креселке. Она к тому времени, естественно, уже не работала. Тут Паша поднял всех на уши, договорился, и ее как по мановению волшебной палочки включили. Мы спустились к Миру, канатка не работала тоже. Пришлось договариваться и здесь. Но, слава Богу, люди попались понятливые (или не особо жадные) и мы благополучно доехали до Азау. Внизу у кафе нас уже ждали все остальные.

По ходу дела выяснилось, что Лешка московский забыл на Мире один из рюкзаков. Видать хреново было пацану, если он сам привез на попутном ратраке из Приюта этот рюкзак на Бочки, но забыл его снять с кресла позади себя, когда подъезжал к Миру на креселке. Так рюкзак и болтался где-то до следующего дня, когда Паша не нашел его на Старом Кругозоре с явной недостачей личных вещей и снаряжения. Наверное, они ночью в воздухе растворились, судя по словам канатчиков.

Вечером были песни у костра, обмен впечатлениями и зарок пойти на Белуху в следующем году. А у меня в душе боролись гордость за 7 часов подъема к Седловине на 5200 и грусть от того, что я все-таки остался «без горы». Сказался «синдром Шопина», если так можно выразиться. (Владимир Шопин, известнейший ленинградский альпинист, отработав четыре акклиматизационных выхода до 8000 м. в экспедиции 1982 года на Джомолунгму в связи со стечением обстоятельств не был выпущен на восхождение и тяжело переживал свою неудачу).

01/08. Ночевка между Азау и Терсколом на берегу Баксана, прогулка в Терскол, к подножию Чегета, покупка большого количества шерстяных вещей почти за бесценок и посещение Долины нарзанов. Паша с иронией назвал все наши экскурсии «моральным разложением».

02/08-04/08. День отъезда. Было до боли жалко уезжать. Мы все так привыкли к чистейшему воздуху, к шумящему потоку Баксана и облакам, пролетающим прямо над головой. Сердце щемило со страшной силой, когда пришлось в заключительный раз собирать лагерь, упаковывать рюкзаки и идти к автобусу. Обратная дорога была гораздо скучнее, все думали о своем, молчали, кто-то спал. Но почти все смотрели в окно, пытаясь на прощание насмотреться на горные склоны и снежные вершины.

Забавно грузились в поезд в Минводах. Воистину приключений хватит на всех! Мы, почти бегом лавируя между ментами (они в Ставрополье и на Кавказе ловят русских как в Питере и Москве ловят кавказцев, и за полчаса почти ко всем нашим успели придраться по поводу регистрации), чудом пробрались к поезду. Но здесь нас ждало другое чудо: проводница неопределенного возраста от 30 до 60 с явными признаками любительницы усугубить встала грудью 3 размера на защиту своего вагона со словами «Не пущу! С каждого по полтиннику». Сразу к ней на помощь пришла проводница соседнего вагон. Транспортная взаимопомощь, понимаешь. Паша удивился, но не растерялся. Пошла словесная перепалка на повышенных тонах (поезд-то проходящий, времени на погрузку мало), перешедшая в попытку Паши прорваться в вагон силой. Инструктор у нас немаленький, да и рюкзак тяжелый, так что обе проводницы отлетели в сторону, а соседская даже умудрилась ободрать руку о поручень. И что тут началось! Вывесили красные флажки, потому что поезд задерживается, вызвали начальника поезда, милицию поезда, местную милицию. Проводница заявила, что на нее напали, нанесли «тяжелые телесные повреждения», а вещи у нас вообще «по 100 килограмм». В доказательство непомерного веса она еле-еле подняла на руках пашин рюкзак. На это Паша продемонстрировал, что может поднять эти же «100 килограмм» мизинцем. В правилах проезда в поездах дальнего следования сказано, что бесплатно провозить мы можем по 36 кг. на человека, а у нас рюкзаки гораздо легче, на что мы все дружно и напирали. Особенно мы с Игорем, у которых вместе с едой и общественным снаряжением было около 90 кг на двоих. ;-) В итоге народ быстренько погрузился, а Пашич остался общаться «по понятиям» с местными ментами. Но им лишние проблемы не были нужны, Паше тем более, так что разошлись полюбовно, а проводница потом еще добровольно нам арбузы мыла и не мешала песни по ночам горланить. Двое суток обратной дороги пролетели незаметно, и очень было жаль расставаться на Московском вокзале. Мы настолько сдружились за эти две недели, что Паше пришлось нас буквально разгонять. ;-)

P.S. Горы так просто никого не отпускают. Побывавший в горах однажды, навсегда их оставляет в своем сердце и обязательно возвращается. Вот и я по полной программе заболел горами после этого похода. Надеюсь, что впереди еще много вершин, которые мне удастся одолеть. Да и на Эльбрус надо будет зайти обязательно. Говорят, что с его вершины в хорошую погоду видно не только Черное, но и Каспийское море.

До встречи на Белухе через год и, может быть, на Эвересте через …дцать лет ;-)

Комменты:
[1] Кис: Слова из песни группы «Карачаевцы», ставшие девизом похода
[2] Кис: Девиз туристического клуба «Переход», полностью себя оправдавший в нашем походе
[3] SerguntiuS: На Тункинские Гольцы, как известно, я не попал. Ибо оказалось слабо в одиночку =( Отчёт 2003 года о поездке на Байкал читать здесь.